Цена 1 часа рабочей силы, как правило снижается.

Материал из m-17.info

Текущая версия на 19:25, 9 августа 2011

ПРАВО / Cовокупность правил поведения / Иоффе О.С. Правоотношение по советскому гражданскому праву /

1

Разрешение вопроса о природе публичного и частного права обусловило образование двух основных направлений[2] в буржуазной юридической науке: одно из них опирается на известную формулу Ульниана (Publicum jus est, quod ad statum rei romanae spectat, privatum quod ad singulorum utilitatem pertinet) и исходит из различия целей или интересов, подлежащих правовой охране, тогда как второе опирается на выдвинутый римскими юристами принцип недопустимости изменения публично-правовых норм частными соглашениями (publicum jus pactis privatorum mutari non potest) и исходит из различия в характере норм или в субъекте воли, на которую совершается посягательство в результате нарушения частных и публичных прав.

[2] Некоторые буржуазные юристы, и среди них едва ли не одним из первых русский цивилист Кавелин (см. К. Кавелин, Что есть гражданское право и где его пределы, 1864), определяли частное право как правовую отрасль, регулирующую все имущественные отношения, в том числе и отношения, связанные с уплатой налогов, различными имущественными повинностями и т. д. Поскольку, однако, эта концепция, по признанию ее авторов, ставит вопрос только в теоретическом аспекте, отвлекаясь от действующего законодательства, которому она явно противоречила, против нее были выдвинуты серьезные возражения, и она не получила более или менее широкого распространения.

К числу теорий первого рода относятся так называемая целевая теория, согласно которой целью публичного права является общество как целое, а целью частного права — отдельный человек, теория интереса, согласно которой публичное право направлено на охрану общественных, а частное — на охрану личных интересов.[2]

К теориям второго рода могут быть отнесены так называемая волевая теория, квалифицирующая правонарушение как частно-правовое или публично-правовое, в зависимости от того, нарушает ли оно волю государства или волю отдельного лица, [3] и теория способа защиты и метода регулирования, относящая к числу частных прав только такие права, установление и прекращение которых зависит от воли отдельного лица и нарушение которых порождает частное притязание в лице управомоченного. [4] С точки зрения путей обоснования деления прав на публичные и частные, теории эти тем отличаются друг от друга, что если первая группа теорий пытается из характера охраняемого и регулируемого предмета вывести специфику соответствующих правовых норм, то вторая группа теорий, напротив, исходя из специфики различных правовых норм, независимо от предмета их регулирования, производит их деление на нормы публичного и частного права.

[1] См., например, F. Savigny, System des lieiitigeii romischen Rechls, т. I, 1840, стр. 23, и другие авторы.

[2] См., например, R. J h е г i n g, Geist des roinischen Rechts, т. Ill, 1906, стр. 339, а также М. PI a n io 1, Traile elementaire du diott civil, т. I, 1911, стр. 8—9. P. Namur, Cours Encyclopedie du drolt, 1875, стр. 260, и другие авторы.

[3] См., например, А. В r i n z, Lehrbuch der Pandekten, т. I, 1857, стр. 48, и другие авторы.

[4] См. С. Муромцев, Определение и основное разделение права, 1879, стр. 195 и сл.; Гамбаров, Добровольная и безвозмездная деятельность в чужом интересе. Т. I, 1879, стр. 77 и ел.; Л. Петражнцкии, Теория права и государства в связи с теорией нравственности, 1909, стр. 688 и сл; И Покровский, Основные проблемы гражданского права, 1914, стр. 12, а также A Thon, Rechtsnorm und subjectives Recht, 1878, -стр. 121 и ел., и другие авторы.

Но между этими теориями имеется и известное социально-историческое различие.

Противопоставление частных целей целям государственным явилось одной из форм противопоставления «гражданского общества» капитализма его политической организации, идеологическим отражением того факта, что в капиталистическом обществе, в котором «политическое государство достигло своего действительного развития, человек не только в мыслях, в сознании, а в действительности, в жизни ведет двоякую жизнь, небесную и земную, жизнь в политическом общежитии, в котором он выступает как общественное существо, и жизнь в гражданском обществе, в котором он действует как частное лицо, рассматривает других людей как средство, низводит самого себя до средства и становится игрушкой чужих сил».[1]

Объективно отражая на себе реальное непримиримое противоречие между интересами личности и интересами капиталистического государства,[2] субъективно, с точки зрения целей их авторов, эти концепции должны были служить своеобразным теоретическим обоснованием принципа «свободного» развития частных хозяйственных отношений в «свободной» игре стихийно действующих экономических сил, вне и независимо от государственного вмешательства, поскольку в условиях промышленного капитализма интересы капиталистических собственников могли получить наиболее полное удовлетворение только благодаря последовательному проведению этого принципа.

Однако по мере обострение капиталистических противоречий буржуазная юриспруденция, как и буржуазная наука в целом, начинает отказываться от теоретического противопоставления различных противоречивых целей и интересов и либо пытается доказать отсутствие противоположности между ними, либо, не касаясь этого вопроса вообще, сводит всю проблему публичных и частных прав к различию в способе их охраны и в методе правового регулирования. Противоположность между публичным и частным правом заменяется их условным разграничением, в котором «не заключается резкое противопоставление, так как благо отдельного лица и благо целого связаны самым тесным образом»,[3] а потому принципиально «одну и ту же норму в равной мере можно отнести как к публичному, так и к частному праву». [4]

Но если различие между публичным и частным правом носит чисто условный характер и не заключает в себе резкого

[1] К. М а р к с и Ф. Э н г е л ь с. Соч., т. I, стр. 376.

[2] См. И. В. Сталин, Вопросы ленинизма, изд 10-е, стр. 602, 603.

[3] Н Dernburg, Pandekten, т. I, 1902, стр 45.

[4] Там же.

противопоставления, то, невидимому, деление буржуазного права на две его противоположные части вообще не имеет под собою реального основания и должно быть отвергнуто как противоречащее буржуазной действительности. Именно на этом и настаивают буржуазные юристы нового времени, пытающиеся доказать, что в эпоху новых «социальных сдвигов»,—тех самых сдвигов, которые приносит с собою империализм, охарактеризованный Лениным «как переходный или, вернее, умирающий капитализм»,[1] «публичное право не является больше совокупностью норм, применимых к субъектам прав различного ранга»,[2] «нет больше иерархии воль»,[3] «всякая воля есть индивидуальная воля»[4], а потому исчезает и всякое различие между частным и публичным правом.

Концепции этого рода, широкое распространение которых объясняется изменившимися социально-историческими обстоятельствами—все более усиливающимися процессами концентрации и централизации капитала на новой, монополистической основе и приобретающим все более широкие масштабы государственным вмешательством в сферу частной хозяйственной деятельности, — вполне соответствуют классовым интересам империалистской буржуазии, пытающейся замаскировать разъедающие капитализм антагонистические противоречия и подменить фактическую непримиримость - сталкивающихся противоположных интересов «теоретическим» обоснованием их гармонии и единства. Однако, несмотря на это потребность в сохранении деления буржуазного права на право частное и публичное все еще продолжает оставаться достаточно настоятельной, ибо главные материальные предпосылки этого деления — основные структурные закономерности капитализма, в частности и в особенности, капиталистическая конкуренция и анархия производства, в измененном и обостренном виде сохраняют свое действие и в эпоху империализма. Точно так же, как основной закон развития капитализма — закон стоимости не устраняется, а лишь видоизменяется в действии закона монопольных цен, так и главные юридические предпосылки и условия, в которых этот закон реализуется, — автономия сторон, договорная свобода, автономное распоряжение частными правами, — не уничтожаются, а лишь подвергаются изменениям и ограничениям, отражающим на себе общий процесс империалистического развития буржуазной социально-экономической формации.

Вопрос о теоретическом обосновании деления прав на публичные и частные продолжает поэтому во всей своей

[1] В. И. Ленин, Соч., т. XIX, стр. 173. [2] L. Dugult,Les transCoxroatioBs du droit public, 19t3, etp. XVIII. [3] Там же. [4] Там же, стр. Х1Х 26

остроте стоять перед буржуазной наукой права, зашедшей при его разрешении в такой тупик, из которого ей едва ли когда-нибудь удастся выйти.[1]

[1] Этого не отрицают и некоторые представители буржуазной юриспруденции (см. например, Л. Герваген, На чем основано разделение права на публичное и частное, гражданское, П. 1915, стр. 5, а- также W.Burkhardt, Methode und System des Rechts, 1936, стр. 196), откровенно заявляющие о невозможности разрешения проблемы публичных и частных прав.