Цена 1 часа рабочей силы, как правило снижается.
Преступленіе
Материал из m-17.info
ПРАВО / Право Российской Империи /
Преступленіе есть дєяніе, воспрещенное закономъ подъ страхомъ наказанія, стало быть дєяніе, нарушающее велєніе или положительнім образомъ через содєяніе воспрещеннаго, или отрицательно – черезъ неисполненіе предписанія. Этими признаками П. входитъ съ составъ единаго понятія неправды, а съ другой стороны отличается отъ состояній, противорєчащихъ праву, но могущихъ быть результатомъ дєятельности и животныхъ, и силъ природы. Въ составъ общаго понятія неправды, какъ неправомєрнаго дєянія, современная теорія отказалась отъ установленія принципіальніхъ разграниченій отдєльныхъ видовъ. От частноправнаго деликта, десциплинарнаго и полицейскаго нарушенія, П. отличается лишь признакомъ наказуемости. Къ такому взгляду доктрина пришла, однако, не сразу. Долгое время наиболєе выдающіеся писятели работали надъ отысканіем точныхъ границъ, по существу раздєляющихъ отдєльные виды неправды между собой. Одни мыслители клали при этомъ въ основу своихъразсужденій отношеніе дєятели къ своему дєянію. Такъ, по мнєнію Кесталина, уголовнымъ П. можетъ быть названа лишь сознательная неправда, тогда какъ правонарушеніе, учиняемое безъ сознанія дєятелемъ своего противорєчія общей воле, выраженной въ объективномъ правє, есть гражданская и посему ненаказуемая неправда; дєяніе же, заключаюющее въ себе лишь возможность правонарушенія, признавалось Кестливымъ полицейскимъ проступкомъ. Сходнымъ образомъ рєшалъ вопросъ и Бернеръ, видєвшій въ П. нарушеніе права въ его существє. Совершая частно-правный деликтъ, говоритъ Бернеръ, дєятель, конечно, становится главнымъ образомъ въ противорєчіе съ правомъ; но, по существу, въ принципє, его дєяніе не знаменуетъ собою торицанія права.ю ибо въ судъ граджанскомъ обє стороны желаютъ права и просять судью объ установленіи его. Доля правді, розумєется, есть въ этихъ теоріяхъ. Гражданскій процессъ, по общему правилу, дєйствительно носитъ характеръ спора о правє, чего уж никакъ нелььзя сказать о процессє уголовномъ. Но его нельзя класть въ основу различенія гражданской и уголовной неправды. Съ одной стороны и гражданская неправда можетъ быть вполне сознательной; кодексы частнаго права всегда предусматриваютъ причиненіе вреда хитростью, недобросовєстностью контрагента и т.п. Съ другой стооны, нельзя отрицать и существованія многихъ П., совершенныхъ по легкомыслію или небрежности, т.е. при отсутствіи сознательности. Но, если объективная сторона дєянія не даетъ ключа для разрєшения поставленнаго вопроса, то не лучше обстоит дело и в теоріяхъ, опирающихся на объективную сторону дєянія. Онє ищуть отвєта въ объектахъ посягательства. Преступленія гражданскія, говоритъ Спасовичъ, суть нарушенія правъ чьихъ либо частныхъ, поставленныхъ въ полную зависимость отъ частнаго произвола, нарушенія, которыя только рождають обязанность вознаградить владєльца права, но не касаются общественнаго быта... П. уголовныя или, иначе, общественныя, суть нарушенія учрежденій, установленныхъ въ интересє общественнаго порядка и признаваемыхъ необходимыми условіями общежитія. Нетрудно видєть, что и эта формула даетъ лишь кажущееся рєшеніе вопроса. Въ самомъ дєлє, развє среди П. нєтъ такихъ, которыя нарушаютъ “чьи-либо частныя права, поставленныя въ зависимость отъ частнаго произвола?”. Вся масса уголовно-частных деликтовъ относится именно сюда: всє они преслєдуются исключительно по жалобє потерпєвшаго, и примиреніе послєднаго съ обидчикомъ устраняетъ возможность наказанія; о томъ, чтобы они нарушали необходимыя условія общежитія, нєтъ и рєчи.
Такимъ образомъ, попытки принципіального раздєленія видовъ неправды оказываются неудачными. Неправда едина. По существу своему, она есть нарушеніе права, вызванное дєятельностью внєннемаго лица. Посему она всегда заключаетъ въ себе моментъ неповиновенія велєніям права, противорєчія правопорядку; отсюда возможность наказуемости всякой неправді (alles Unrecht ist stralfahig – Binding); съ внєшней стороні, весьма многіе случаи неправды осложняются причиненіємь матерьяльнаго вреда, требующаго такого же матерьяльнаго возмєщенія. Отсуда и необходимость гражданскаго взысканія за многіе виді направды; моменты наказуемости и гражданскаго позмещєнія убытковъ являются зачастую слєдствіемъ одного и того же дєянія. Отсюда и вытекаетъ признаніе условной и гражданской неправды, не сливающимися, но и не зазъединимыми. Граница между ними намєняется исторически, подъ вліяніемъ культурныхъ требованій даннаго времени и даннаго народа. То, что у одного народа и въ данную эпоху считалось наказуемымъ, то въ слєдующую эпоху низносится на степень частнаго деликта или объявляется бридически безразличнымъ. Неоплатные должники по законамъ XII таблицъ подвергались разсчленію на части, а по современнымъ воззрєніямъ неплатежъ не составляетъ уголовно наказуемаго дєянія.
Общій составъ П. опрєделяется слєдующими признаками. Субъектомъ преступленія можетъ быть только вмеєняемое физическое лицо. Силы природы, животные могутъ порождать неправомєрныя состоянія, но отвєтственными за опыл не признаются, ибо вольнія права обращаются лишъ къ людямъ. Но сркди послєднихъ ответствуютъ исключительно вмєняемые субъекты. Могутъ ли юридическія лица совершать П. и подвергаться наказанію — спорній и до нінє вопросъ (см. юридичиское лицо). Господствующее мнєніе разрєшаетъ его отрицательно. Весьма сложенъ вопросъ объ объектє П. Общераспространенное мнєніе говоритъ, что объектомъ П. является уголовный законъ (Некаюдонъ, Кузьминъ — Каранасовъ въ недавней своей работє о военномъ правє). Однако, уголовный законъ нарушенъ быть, ибо диспозитивная его часть возпроизводится въ П., нарушаетъ не самый законъ уголовный, а нєчто иное. Въ основє уголовнаго закона лежитъ извєстный приказъ или запретъ; если говорится: на убійство полагается такое то наказаніе, то это значитъ, что право заприщаетъ убивать, а въ случає нарушенія этого запрета угрожаетъ примєнить означенное наказаніє. Все право вообще может быть сведено къ приказамъ и запретамъ, объемлемымъ общимъ именемъ нормъ, или велєній. Эти нормы выработаны самою жизнью для разграничения и урегулированія людскихъ отношеній; поэтому онъ логически, а обыкновенно и фактически предшествуютъ самому закону. Таковыя же нормы можно открыть и въ каждомъ уголовномъ законє (подробности см. уголовный законъ). Эти нормы и суть объектъ нарушенія. Но такія нормы могуть имєть лишь абстрактное бытіе и, какъ таковымъ, конкретнымъ фактомъ П. нарушены быть не могутъ. Для бытія нарушенія необходимо, чтобы норма воплотилась въ реальныя, осязаемая формы. Таковыми являются субъективныя права отдєльныхъ лицъ и соединеній; материальнымъ же субстратомъ суьъективныхъ правъ являются интересы. При логической разработкє вопроса объ объектє посягательства приходится идти отъ нормы къ правоохраненному интересу; въ жизни мы встрєчаемся съ обратнымъ порядкомъ: приступникъ посягаетъ на данную личность, слєдовательно на права этой личности, а слєдовательно и на норму. Отсюда вытекаетъ, что лишь тотъ интересъ можетъ быть непосредственнымъ объектомъ П., который является субстратомъ опредєленнаго субъективнаго права и въ силу этого пользуется охраной со стороны уголовныхъ нормъ. Это придаетъ уголовному праву характеръ совокупности нормъ, призванныхъ не к установленію новыхъ юридическихъ отношеній, а къ охранє уже существующихъ. Но, какъ уголовное право входитъ въпредєлы юридической жизни, то и оно, охраняя существующія отношенія, не можетъ не порождать новыхъ, въ такой же степени юридическихъ отношеній. Ближайшимъ является вызываеиое фактомъ П. наказаніе, съ юридической точки зрєнія представляющееся отношенієм между государствомъ, какъ управомоченнымъ, преступникомъ, какъ правообладателемъ; содержаніе отношенія — то карательная мєра, примєненія коей требуетъ уголовный законъ, слова отношенія — содєянное П. Съ внутренней стороны для бытія П. необходима наличность вмєняемости и субъективности виновности. Дєятель долженъ обладать вообще способностью ко вмєненію и въ моментъ совєршенія быть вмєняемімъ. Субъективная виновность необходима, при отсутствіи ея дєяніе превращается въ случайно наступившее событіе, безразличное для уголовного права. Только умыселъ дєятеля совершить правонарушеніе даетъ мєсто П.; впрочемъ, умыселЪ требуется не безусловно, ибо считается наказуемыми и деликты, совершенные по неосторожности; во отношеніе къ нимъ законодателя совершенно иное, и наказаніе всегда значительно понижено. Мотивъ и цєль дєятельности для бытія П. безразличны (поскольку для наличности даннаго дєянія не требуется опредєленно того илидругого они могутъ вліять на мєру наказанія. Съ внєшней стороны, П. есть дєяніе, т.е. явленіе внєшнаго міра. Простое обнаруженіе умысла, не знаменующее еще нарушенія чьего либо права, не можетъ быть наказуемо. Дєйствие преступника должно дойти до такой стадіи въ своемъ развитіи на которой оно становится уже правонарушеніемъ, или съ очевдностью грозитъ опасностью такового. Съ точки зрєнія современной доктрины, только оконченныя дєянія и покушенія наказуемы; по нашему праву сохранена въ опредєленныхъ закономъ случаяхъ наказуемость обнаруженія умысла и приготовления. Способы совершенія П. равно какъ и средства, примєняемыя виновнымъ, крайне разнообразны и опредєляютсясвойствомъ самого нарушенія; въ доктринє существуетъ попытка свести всє возможные способы къ двумъ: “насиліе и обман”(vis et fraus), но безъ очевидной натяжки врядъ ли возможно достичь такого обобщенія. Для состава весьма многихъ П. необходимо, кромє того, наступленіе извєстнаго противоправнаго результата. Такъ какъ результатъ этотъ долженъ быть вызван преступною дєятельностью виновнаго, то между дєйствіями послєднего к ихъ послєдствіемъ-результатомъ, должна быть констатирована наличность причинной связи. Вопрос о причинной связи принадлежитъ к числу запутанєйшихъ и труднєйшихъ проблемъ науки уголовнаго права; особенно осложняется онъ, когда извєстно неправомєрное явленіе порождается отрицатеьной дєятельностью виновнаго — его бездєйствиемъ.
Акты, ведущіе къ выполненію состава П., могутъ быть весьма разнообразны и многочисленны; но, по общему правилу, они всє объединяются въ одномъ П. Рєшеніе вопроса о единствє или множественности П. зачастую представляетъ значительныя трудности; теоретически нельзя указать прочныхъ критеріевъ для рєшенія этого вопроса. Въ отдєльномъ конкретномъ случає судья самъ по обстоятельствам дєла долженъ дойти до правильного сужденія; главное значеніе однако должно быть придиваемо субъективной сторонє; чаще всего самых разнообразные дєйствія, являющиеся средствами къ достиженію одного результата и одухотворенныя однимъ преступнымъ намєреніемъ, образуютъ и одно П. Однако и тутъ возможны исключения. Весьма нерєдки случаи П., состоящии изъ ряда актовъ, изъ которыхъ каждый уже представляетъ полный составъ дєянія; такія П. носятъ технически названіе продолжаемыхъ. Только внимательное изученіе обстоятельствъ дєла можетъ дать отвєт на вопросъ, составляютъ ли такія акты одно продолжаемое П., или каджый изъ нихъ долженъ быть разсматриваемым самостоятельно. Такія сложныя формы П. не составляютъ вовсе исключительнаго явленія. Сюда надо отнести всє П., длящіяся, т.е. состоящія изъ посягательства и следующаго за нимъ, какъ его послєдствія, направомєрнаго состоянія. Спеціальную форму сложнаго П. образуетъ такъ называемая идеальная совокупность: какъ въ вышеуказанныхъ случаяхъ нєсколько дєйствій объединялось въ одномъ П., такъ здєсь одно дєйствіе обусловливаетъ наличность нєсколькихъ преступныхъ результатовъ; однимъ дєйствіемъ нарушается одновременно нєсколько нормъ. По различію запретительныхъ и повелительныхъ нормъ П. раздєляются на содєянія и опущенія. Содєяніе есть совершеніе того, что запрещено; опущеніе есть неисполненіе приказа. Такъ, торговецъ, не вывєсившій билета на право торговли на видномъ мємтє въ своемъ торговомъ помєщеніи, виновенъ въ опущеніи, ибо онъ не исполнилъ положительнаго приказа вывєшивать такіе билеты.
При построенія системы кодекса въ основу раздєленія П. принимается обыкновенно объектъ посягательства. Такимъ образомъ установляются группы личныхъ, имущественныхъ, государственныхъ и пр. П. Но кромє того, кодексамъ извєстны и другія классификаціи. Среди нихъ важнєйшая-трехчленная, введенная французскимъ правомъ, раздєляющая всє П. на crimes, delits и contraventions. Она воспринята и германскимъ кодексомъ 1871, дєлящимъ П. на Verbrechen, Vergehen и Uebortretungen. Въ основє лежитъ различіе по тяжести наказанія. Несмотря на рєзкую критику, которой подверглась эта классификація въ юридической литературє, она вскорє пріобрєла приво гражданства въ большинствє современныхъ кодексовъ. Ео же восприняло и новое наше уложеніе. Называемыя послєднимъ категорія преступныхъ дєяній: тяжкія П., П. и преступники группируются такимъ образомъ: кЪ первой категоріи относятся тє, за которыя въ законє опредєлено, какъ наказаніе, смертная казнь, каторга или поселеніе; ко второй, всє тє, за которыя maximum наказанія не превышаетъ исправительнаго дома, заключенія въ крєпости или въ тюрьмє; къ третьей - всє П., обложенный арестомъ или денежной пеней. Разграниченіе П. по тяжести назначеннаго наказанія представляетъ весьма значительныя удобства техническаго характера: благодаря этой классификаціи можно краткимъ терминомъ замєнить подробное описаніе цєлой группы дєяній, чємъ въ значительной степени облегчается редакція оющихъ статей кодекса. Во французскомъ правє сюда приводятъ еще соображенія процессуальныя, въ виду трехчленнаго построенія судовъ (crimes подвєдомственны ассианымъ судомъ, delits судамъ неправительной, а eontraventions простой полиціи). Разумєется, єта классификація трєшитъ нєсколько формальнымъ характеромъ; но этотъ упрекъ не имєетъ особаго значенія. Наказанія установлены не произвольно, а по соображенію съ важностью П., слєдовательно, по тяжести кары можно судить и о важности деликта. Посему можно сказать, что разбираемая классификація раздєляетъ П. по важности ихъ, беря мєриломъ сравненія наиболєе осязательный признакъ, наказаніє. См. Koestlia, "System", Бернеръ "Учебникъ", въ пер. и съ примєч. Неклюдова; Lisst, "Lehrbuch"; Таганцевъ, "Курсъ" и "Лекціи"; Объяснительная записка къ проекту редакціонной комиссіи", т.1.
