Цена 1 часа рабочей силы, как правило снижается.

Материал из m-17.info

ГЛАВА ШЕСТАЯ. ПРАВОНАРУШЕНИЕ

§ 1. Социальная природа правонарушений

В общей теории права преступления и проступки объединяют общим понятием «правонарушение», что не исключает их значительного различия, но отражает нечто сходное, что свойственно любому нарушению права, влекущему юридическую ответственность и наказание. В первом приближении по поводу не единичных эксцессов, нарушающих право, можно сказать, что они уходят своими корнями в социальные условия жизни людей, порождающие как асоциальное поведение, так и способы борьбы с антиобщественными проявлениями. Успешное функционирование производства требует в классовом обществе правопорядка, нарушение которого есть произвол, от которого господствующие производственные отношения освобождаются благодаря средствам защиты со стороны закона и суда. Но этот произвол коренится в тех же условиях, что и существующее господство определенных отношений, против которого он направлен. Только идеализм может считать, что правонарушения порождены самим правом, что не будь господствующей воли в законе, не могло бы быть и ее нарушений. Это в полной мере относится к уголовному праву и в значительной степени к любой отрасли правовой системы. В «Немецкой идеологии» К. Маркс и Ф. Энгельс по этому поводу заметили, что только те, кто в праве и законе видят господство некой самодовлеющей всеобщей воли, могут усмотреть в преступлении простое нарушение права и закона, «подобно праву и преступление, т.е. борьба изолированного индивида против господствующих отношений, также не возникает из чистого произвола. Наоборот, оно коренится в тех же условиях, что и существующее господство»[1].

Общая теория права. Явич Л. С. – Л., Изд-во ЛГУ, 1976. С. 259

Коль скоро сфера борьбы с преступностью для любой государственной власти актуальна, социологический подход к праву и правонарушениям начал проникать в юриспруденцию главным образом через криминологию, что убедительно показано Д. Холлом[2].

Некоторые системные представления и выводы о причинах антисоциального поведения были высказаны еще Ш, Монтескье и И. Бентамом, которые пытались интерпретировать правонарушения и прежде всего преступность с точки зрения влияния на человека географической среды, климата, состояния его здоровья, хотя упоминали при этом и некоторые социальные факторы (видимо, как производные)[3]. Менее абстрактной и умозрительной была попытка А. Кетле, стремившегося использовать статистические данные, но и он главное внимание уделял влиянию климата, пола и возраста, стоял на позициях вульгарно-материалистической физики[4]. Ч. Ломброзо в печально известной антинаучной теории врожденного преступника на первый план выдвигает антропологические (биологические и психобиологические) факторы преступности, а его исследователь Э. Ферри пытается соединить антропологические, физические и социальные факторы антисоциального поведения в единую классификацию[5]. В дальнейшем на криминологию оказал большое влияние фрейдизм, выдвигавший сексуальный момент на первый план причин, обусловливающих поведение человека.

Бесперспективность физико-природного, биолого-антропологического, психо-сексуального объяснения человеческого поведения, в том числе антисоциальных поступков, становится в XX веке очевидной даже для буржуазной науки. Восприняв механистическую теорию многофакторности, социологическая юриспруденция и криминология больше внимания уделяют анализу общественных отношений. Однако и для них камнем преткновения остаются объективные закономерности истории общества, проблема отношений между личностью и обществом. Современная социологическая юриспруденция и криминология, особенно в США, базируется чаще всего на парсоновской ролевой концепции личности и множественности факторов, определяющих развитие, сохранение и функционирование общества[6]. На Международном конгрессе сравнительного права в 1954 г. в Париже выступил Р. Паунд, который по существу исходил именно из этой концепции и призывал связывать право с некой суммой человеческих «разумных ожиданий в жизни цивилизованного общества при минимальных трениях и потерях», говорил о том,

Общая теория права. Явич Л. С. – Л., Изд-во ЛГУ, 1976. С. 260

что «свободное самоопределение является высоко ценимым и исключительно разумным ожиданием, которое должно взвешиваться при регулировании отношений в политически организованном обществе этим политически организованным обществом»[7]. Паундовские разумные ожидания вытекают из ролей, которые свойственны личности согласно парсоновскому функционализму и мертоновской идее о том, что антисоциальное поведение возникает только тогда, когда существует расхождение между декларируемыми в данном обществе потребностями и целями поведения и реальными возможностями их достижения[8]. В конце концов и теория Т. Парсонса, в свою очередь, зиждется не столько на признании многофакторности обстоятельств, предопределяющих поведение личности и ее отношения с обществом, сколько на постулировании решающего значения обстоятельств социально-психологического порядка, сильно напоминающих дюркгеймовские коллективные представления, постоянно расходящиеся с социально-психологическими установками индивидов. Социологический подход к праву, к преступности, к трактовке факторов, обусловливающих поведение людей, оказывается в значительной мере подходом к общественным явлениям с позиций субъективного идеализма прагматистского толка, претендующего на возвышение над материализмом и идеализмом, благодаря признанию жизненных фактов и коллективного опыта, но на деле не перешагнувшего черты сугубого эмпиризма и контовского позитивизма.

Мало помогает современным буржуазным концепциям общества и поведения личности экзистенциализм Мартина Хайдеггера и Поля Сартра, дистрибутивизм Карла Поппера, теория персонализма Жака Маритена[9]. Во всяком случае, криминалистическая наука Запада остается и сегодня на малоконструктивной и механистической позиции биолого-социологической или социально-психологической многофакторности[10].

Действительную социальную сущность правонарушения (в том числе и в первую очередь преступности) можно выявить лишь с позиций исторического материализма.

В развитии общества и в поведении человеческой личности решающее значение имеют социальные отношения, особые объективные закономерности, свойственные общественному движению, в первую очередь – экономические законы, связанные с господствующим способом материального производства. Немыслимо понять поступки людей (правомерные и неправомерные) игнорируя совокупность объективно сложившихся производственных отношений.

Общая теория права. Явич Л. С. – Л., Изд-во ЛГУ, 1976. С. 261

Если социальный смысл правового регулирования заключается в объективно необходимом закреплении соответствующих общественных отношений, то социальная сущность нарушений правопорядка коренится в тех же общественных отношениях, которые порождают поступки, так или иначе противопоставленные господствующей системе общественных отношений и социальной форме их охраны. Не право рождает правонарушения, не географическая среда или антропология личности, а социальные условия жизни людей вызывают антисоциальное поведение, требующее соответствующей реакции общества, в том числе и при помощи права. Разумеется, никто из марксистов не станет утверждать, что экономический фактор действует с фатальной определенностью на поведение каждой личности, что она лишена возможности выбора, а потому и не отвечает за свои действия. Однако в качестве особого социального явления антиобщественные эксцессы порождены самой структурой классового общества.

Социально-классовая природа правонарушений особо проявляется в преступности. Обращая внимание на рост числа преступлений при капитализме, К. Маркс писал: «Не следует ли серьезно подумать об изменении системы, которая порождает эти преступления, вместо того, чтобы прославлять палача, который казнит известное число преступников лишь для того, чтобы дать место новым?»[11] В. И. Ленин отмечал, что «в борьбе с преступлением неизмеримо большее значение, чем применение отдельных наказаний, имеет изменение общественных и политических учреждений»[12]. В другой работе он заметил, что «коренная социальная причина эксцессов, состоящих в нарушении правил общежития, есть эксплуатация масс, нужда и нищета их. С устранением этой главной причины эксцессы неизбежно начнут «отмирать». Мы не знаем, как быстро и в какой постепенности, но мы знаем, что они будут отмирать»[13].

Таким образом, общественный строй, базирующийся на общественном разделении труда, социальном неравенстве и социальной несправедливости, на эксплуатации человека человеком, на противоречии между общественными и личными интересами, является главным источником антисоциальных эксцессов, плодит преступления, которые являются нарушением условий существования общества, каковы бы ни были эти условия[14].

Ясно, что в классовом обществе эти необходимые условия существования выражаются прежде всего в условиях существования господствующих при данном способе производства индивидов (групп, классов)[15] и что от государства до некоторой сте-

Общая теория права. Явич Л. С. – Л., Изд-во ЛГУ, 1976. С. 262

пени все же зависит, квалифицировать ли нарушения законов как преступления или проступки[16].

Подчеркивая социальный характер правонарушений, в том числе и преступлений, признавая, что их причины социальны, как и сама сущность нарушений норм человеческого общежития, надо все же признать, что в конкретных временно-пространственных границах и применительно к индивидуальному поведению никакие внешние условия, никакие дефекты социальной среды сами по себе, фатально не влекут противоправного деяния[17].

Вопреки концепциям бихевиоризма, вульгарно-материалистическому пониманию влияния среды на индивида по принципу действие-реакция, социальные причины проявляются нетождественно в каждом отдельном случае. Правонарушение следует представлять не как механическое действие внешних условий и даже не как результат влияния этих условий через внутренние свойства личности, а как итог взаимодействия внешних и внутренних условий – социальной среды и личности[18].

Любое правонарушение, как и правомерное поведение, является актом внешне-объективированного характера, выражает отношение субъекта к реальной действительности, к другим людям или организациям. Нельзя считать правонарушением (преступлением) сами по себе мысли человека или его помыслы, пока они не нашли свою объективацию в поведении, в деянии человека.

Только проанализировав поведение субъекта, можно составить более или менее точное мнение о его мыслях и чувствах, дать им определенную оценку.

К. Маркс писал, что нет иного мерила намерений лица, помимо содержания и формы его действий, что, помимо своих поступков, человек не существует для закона, а попытки реакционных властей ввести наказания за образ мыслей есть не что иное, как позитивно, законодательно санкционированный произвол[19]. В иной связи В.И. Ленин также подчеркивал, что о реальных мыслях и чувствах личностей можно судить только по одному признаку – по действиям этих личностей[20].

Правонарушение – это определенное деяние, акт поведения находившегося под контролем воли и разума субъекта[21]. Деяние охватывает как активное действие, так и бездействие. В любом случае речь идет о волевом поведении как действии в «специфи-

Общая теория права. Явич Л. С. – Л., Изд-во ЛГУ, 1976. С. 263

чески человеческом смысле этого слова»[22]. Применительно к вопросам юридической ответственности за бездействие или действия, совершенные в состоянии физиологического аффекта, т.е. импульсивно, вопросы интерпретации волевого характера поведения считаются подлежащими дальнейшим исследованиям. Но в общем можно согласиться с Б. С. Волковым, отметившим, что волевой акт является тем мостом, который соединяет внешнюю и внутреннюю сторону преступления, сознание и действие, что «именно благодаря волеизъявлению действие приобретает характер человеческого поведения»[23]. Поэтому «невозможно рассуждать о морали и праве, не касаясь вопроса о так называемой свободе воли, о вменяемости человека, об отношении между необходимостью и свободой»[24]. При отсутствии свободы выбора, свободного волеизъявления не может быть и речи об упречности поведения, об ответственности. Но материалистический детерминизм не исключает признания возможности волевого решения, выбора варианта поведения, не отрицает и ответственности за совершенные человеком поступки. В.И. Ленин писал: «идея детерминизма, устанавливая необходимость человеческих поступков, отвергая вздорную побасенку о свободе воли, ни мало не уничтожает ни разума, ни совести человека, ни оценки его действий»[25]. Полная независимость воли человека от среды – фантазия, свободное волеизъявление в пределах понимаемой необходимости – реальное положение вещей.

Наличие объективных закономерностей общественного развития не обрекает людей на фатальные поступки, допускает в определенных ситуациях возможность сознательно-волевого выбора одного из нескольких вариантов поведения. На этом основано регулирующее воздействие социальных норм, а также ответственность за выбор правонарушителем того варианта поведения, который считается антисоциальным, вредным для данного общества.

Принцип детерминизма по отношению к индивидуальному поведению нельзя упрощать и сводить к характеру причинности, действующей в природе. Вот почему наивно выглядит давнее утверждение Д. Милля о том, что если знать в совершенстве человека и его побуждения, то можно предсказать его поведение «с такой же уверенностью, с какой предсказываем всякое физическое явление»[26]. К тому же надо иметь в виду и существенные изменения в понимании детерминизма в физике микромира, происшедшие в XX веке. Ныне ясно, что даже в природе законы

Общая теория права. Явич Л. С. – Л., Изд-во ЛГУ, 1976. С. 264

макромира и микромира не тождественны. Теперь мы знаем и то, что закономерности индивидуального поведения (еще очень мало изученные) отличны от объективных законов развития массовых общественных явлений. Во всяком случае, при исследовании индивидуального поведения нельзя не учитывать диалектику взаимосвязи необходимости и случайности. В нашей литературе верно пишут, что «даже необходимость не означает неизбежность, а возможность, превратившаяся в действительность, означает не только необходимость, но может быть также и случайностью»[27].

Материалистическое понимание социальной действительности и поступков людей чуждо механистическому материализму и индетерминизму идеалистического толка. Поэтому советская юридическая наука отвергает как позитивистское, каузально-естественное определение человеческих поступков, по сути исключающее признание человеческого выбора поведения, так и субъективистско-финальную трактовку поведения, в сущности отождествляющую действие с намерениями и желаемым результатом.

По своему социальному содержанию правонарушения – это произвол изолированных индивидов, не единичные эксцессы, направленные против господствующих отношений, волевые деяния, которыми наносится или реально может быть нанесен вред данному обществу. Асоциальность, общественная опасность или вредность составляют «материальное» содержание правонарушений как особого социального явления. Юридическим выражением опасности или вредности поступка для данного общества является его противоправность.

В этой связи следовало бы сразу обратить внимание на то, что в условиях классово-антагонистического общества могут иметь место глубочайшие разрывы, существеннейшие несовпадения между тем, что в действительности является антисоциальным и общественно вредным (опасным) деянием, и тем, что признано таковым в качестве противоправного поступка, ибо признание противоправности связано с существующим правопорядком в государстве. Тут уместно привести положение марксизма о том, что наличие противоречия между личным (частным) и общественным (общим) интересом приводит к тому, что последний «в виде государства, принимает самостоятельную форму, оторванную от действительных – как отдельных, так и совместных – интересов и вместе с тем форму иллюзорной общности»[28].

Одновременно важно иметь в виду, что интересы господствующих индивидов и классов способны олицетворять объективные потребности существующего способа производства, а государство оказывается официальным представителем всего населения

Общая теория права. Явич Л. С. – Л., Изд-во ЛГУ, 1976. С. 265

страны и вынуждено всегда осуществлять важнейшие для сохранения общества общие дела. К тому же нельзя упускать того, что объективное и субъективное право (а правонарушение является нарушением не только законодательства, но и правопорядка, элементом которого являются и права субъектов) коренится в экономической потребности общественного порядка – формы упрочения любого способа производства, его ограждения от случая и произвола. Иначе говоря, право и государство, используемые в своих целях господствующими классами, оказываются также специфическими социальными институтами поддержания общественности как таковой, вне которой невозможно производство, а потому и существование человеческого общества, органически связанного с трудовой деятельностью. Поэтому право и государство осуществляют функции социального контроля над отклоняющимся от общественной нормы поведением, представляющим опасность для всего социального организма.

Вероятно, ни одна правовая и политическая система не могла бы исторически длительно существовать, если бы она была порождена лишь узкоклассовым эгоистическим интересом меньшинства населения, не выполняя при этом некоторых функций по сохранению классово-структурированного общества в целом, обусловленных в конечном счете объективными потребностями материального производства. В этом состоит тайна многовекового господства меньшинства над большинством населения страны, в этом же заложена историческая неизбежность гибели такого господства и создания коммунистического общественного самоуправления в будущем, подготовленного становлением совершенно нового способа производства, основанного на высшем развитии производительных сил общества и господстве коммунистической общественной собственности на средства (и орудия) производства, которое исключит антиобщественные проявления в качестве особого социального фактора и приведет к тому, что они превратятся в редкие и легко устраняемые обществом эксцессы.

Социальная сущность правонарушения позволяет глубже понять общественную ценность и социальное значение правового регулирования общественных отношений, объективную потребность в праве. Историческое становление человеческой личности и общества, развитие специфически человеческой общественности явилось решающим фактором возвышения людей над миром животных и покорения людьми стихийных сил природы, использования законов природы для удовлетворения своих жизненных потребностей. Уже в далекие времена совместная деятельность, элементы коллективизма и самодеятельности служили одним из средств выживания человеческих групп, развития производства и формирования человеческого разума, функционирования социальных отношений. Таким образом, по всей вероятности, общественное развитие почти с самого начала стимулировало у людей альтруистические качества характера в большей мере, чем такие

Общая теория права. Явич Л. С. – Л., Изд-во ЛГУ, 1976. С. 266

свойства, как индивидуалистический эгоизм и агрессивность поведения. Вот почему есть основание сильно сомневаться в том, что аморальность человеческих поступков коренится в генезисе людей. Напротив, миллионы лет становления человеческого общества и превращения человека в Homo Sapiens заставляют считать, что противоречие между личностью и обществом возникает позднее, с момента, когда социализация людей уже достигла значительного развития и осуществлялась в особых общественных условиях, связанных с разделением труда и собственности, с имущественным неравенством и появлением антагонистических классов, с отчуждением человека от естественно-социальных условий его существования как общественного существа.

Если речь идет о психически здоровом человеке, то не его биологическая природа, не животные инстинкты, якобы постоянно разрывающие узы социализации личности, а социально-классовая природа правонарушений (особенно преступности) объясняет сущность поведения, отклоняющегося от элементарных норм человеческого общежития. Антисоциальные массовые проявления – результат тысячелетнего господства паразитирующего меньшинства и эксплуатации миллионных масс трудящихся, результат тех социальных условий развития общества, при которых стремление к самоутверждению и обеспечению оптимальных жизненных условий индивида оборачивается в целом ряде случаев произволом и эгоизмом, извращенной установкой личности, противопоставляющей собственные интересы (мнимые или реальные) интересам целого класса или даже всего общества.

Преступность как фактор социальной жизни не является следствием вечного противоречия между биологической и социальной природой человека. Преступность – результат пороков общества, в котором есть социальное неравенство и несправедливость, классовые противоречия, нет гармонии между личным и общественным интересом. В отличие от политической борьбы, преступления являются анархистским, индивидуалистическим, экстремистским протестом изолированных индивидов, не только не устраняющим пороки данного общества, но, напротив, так или иначе их усугубляющим (тут имеются в виду юридические преступления и те из политических, которые действительно асоциальны).

Лит.

[1] Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 3, с. 323. Интересно заметить, что классики марксизма часто проводят различие между юридическими и политическими преступлениями (см. там же, с. 331, 332, 333). Можно полагать, что первые являются действительно асоциальными, в то время как политические преступления направлены против существующей государственной власти и на деле могут быть не произволом изолированного индивида, а объективно обусловленной и прогрессивной борьбой за новое общество.

[2] Hall J. Studies in Jurisprudence and Criminal Theory. N. Y., 1958.

[3] Монтескье Ш. Избранные сочинения. М., 1956; Избранные сочинения Иеремии Бентама, т. 1. СПб, 1867.

[4] Quetelet A. Physique sociale. Bruxelles, 1869.

[5] Ферри Э. Уголовная социология, т. 1. СПб, 1910.

[6] Parsons T. Sociological Theory and Modern Society. N. Y., 1967.

[7] Цит. по Д. Холлу, см.: Hall J. Studies in Jurisprudence and Criminal Theory, S. 135.

[8] Социология преступности. М., 1966.

[9] ЯрошевскийТ. Личность и общество. М., 1973.

[10] Герцензон А. А. Введение в советскую криминологию. М., 1965.

[11] Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 8, с. 532.

[12] Ленин В.И. Полн. собр. соч., т. 4, с. 408.

[13] Ленин В.И. Полн. собр. соч., т. 33, с. 91.

[14] См.: Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 8, с. 531.

[15] См.: Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 3, с. 45—46.

[16] См.: Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 13, с. 516.

[17] Кудрявцев В.Н. 1) Причинность и криминологии. М., 1968, с. 74; 2) Социально-психологические аспекты антиобщественного поведения.— «Вопросы философии», 1974, № 1.

[18] Долгова А. И. Криминологическое значение изучения личности преступника.— «Советское государство и право», 1973, № 6, с. 91.

[19] См.: Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 1, с, 120—122, 14.

[20] См.: Ленин В.И. Полн. собр. соч., т. 1, с. 423—424.

[21] Иоффе О.С., Шаргородский М.Д. Вопросы теории права. М., 1960, с. 330.

[22] Рубинштейн С.Л. Основы общей психологии. М., 1940, с. 456.

[23] Волков Б.С. Проблема воли и уголовная ответственность Казань, 1965, с. 10.

[24] Маркс К. и Энгельс Ф. Соч, т. 20, с. 115.

[25] Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 1, с. 159.